Наталья Варлей: "Я не боюсь любви". Продолжение.

Среда, 27 Марта 2013 г. 00:06 + в цитатник

Володя появился на следующий день, молил его простить, обещал расстаться с друзьями. Но этого, конечно, не случилось. Петя и Дорога были рядом всегда. Когда я приехала под Горький навестить мужа на съемках прославившего его фильма «Русское поле», тут же увидела верных товарищей, которые жили поблизости. — Зачем они здесь?— Не обижай моих друзей, — отрезал Володя. Семейной жизни у нас с Тихоновым не получилось. Вскоре после свадьбы его забрали в армию. Он служил в команде при Театре Советской армии. А я в это время была уже беременна. По выходным Володя исправно отпрашивался в увольнительную. Но шел он не к беременной жене, а к Пете и Дороге — туда, где страшный порок был нормой. А еще в тот момент он познакомился с юной шестнадцатилетней девушкой Наташей Егоровой — фигуристкой из балета на льду. Наташа тоже принимала Володю в любом состоянии. Муж как-то признался, что она просто не давала ему проходу, дежурила у театра. С моими чувствами Тихонов считаться перестал: беременная — куда она денется? Поняв, что теряю Володю, позвонила свекрови:

— Нонна Викторовна, помогите! — Наташка, разбирайтесь сами, — ответила она. — У меня сейчас свои проблемы. Я с Толей расстаюсь.

У Мордюковой тогда был серьезный роман с певцом из Большого театра. Его отправили на стажировку в «Ла Скала», и вскоре Нонне донесли, что ее Толя завел там роман с молодой, как она выразилась, «сисястой» певицей. А Нонна Викторовна женщина резкая. Когда Толя вернулся из Милана, она собрала его чемодан, выставила за дверь и больше не пустила на порог, хотя и страдала страшно. Я позвонила как раз в тот момент. Ей действительно было не до нас.

Нонна Викторовна была очень влюбчивой, но ей всегда попадались не те мужчины. Она обо всех заботилась, моталась по стране с концертами, зарабатывала деньги, всех кормила. Может, у ее кавалеров возникало ощущение, что сама Мордюкова в заботе не нуждается — такая сильная, крупная. А может, это мы балуем мужиков? Я ведь не очень высокая и никогда не была крупной, что сути дела не меняло. Мне сразу же хотелось помочь возлюбленному, поддержать. Глядь, а он уже лежит на диване, как султан. В этом у нас с Мордюковой много общего.

Я очень долго скрывала от мамы, что у нас с Володей неладно. Но поставленный врачами срок, когда должна была родить, неумолимо приближался. Так как резус у меня отрицательный, ходила тяжело, ребенок в животе был подвижным и измучил меня. Я очень прибавила в весе, подурнела. Однажды шла в женскую консультацию по улице Качалова и вдруг услышала знакомый голос Моргунова: «Варлей, что это с тобой?»

Прохожие начали оглядываться в надежде увидеть «красавицу Нину». Я стояла посреди улицы с огромным животом, слезы текли по щекам. Чувствовала себя некрасивой, несчастной, брошенной. Сидела в своей комнате на Суворовском бульваре и ждала прихода Володи или хотя бы звонка, но телефон молчал. Оставаться одной на таком сроке беременности было уже небезопасно, и я переехала к родителям на Дмитровское шоссе. Мама с папой не стали задавать лишних вопросов, отец сказал: «Главное сейчас — родить здорового ребенка, с остальным разберешься потом».

Несмотря на то что врачи поставили срок десятое февраля, моя бабушка была уверена, что я рожу в ее именины — на Татьянин день. И действительно, схватки начались двадцать пятого января. В роддом меня отвезли родители, звонить Володе никто не стал. Васенька родился после полуночи, двадцать шестого января. Когда врачи показали мне ребенка:

— Смотрите, мамаша, кто у вас родился? — перед глазами все поплыло и я еле слышно произнесла: — Девочка.

— Ну какая же девочка?! Мальчик.

Имя ребенку заранее выбрала Нонна Викторовна, она хотела, чтобы внука назвали в честь отца Вячеслава Васильевича. Когда сына принесли на кормление, написала родителям записку: «Сегодня я в первый раз кормила грудью своего Ваську. Он такой страшненький, но такой красивый!»

Васькин папа появился в роддоме на третий день. Мне передали большой свернутый из газеты кулек с немытыми фруктами. К нему прилагалась записка: «Масик, я потрясен! Прости меня за все. Я тебя очень люблю! Целую тебя и Ваську».

Володя встречал меня из роддома, принял посапывавший сверток. А через месяц привел в квартиру моих родителей посмотреть на своего сына друзей — Петю и Дорогу... И всю команду Театра Советской армии.

Нонна Викторовна примчалась к внуку сразу после выписки из роддома. — Наденьте, пожалуйста, — мама протянула ей марлевую повязку. — Это еще зачем?— У нас все стерильно.

Мама до сих пор переживает: «Нонна, наверное, на меня обиделась». Конечно, обиделась. Когда Мордюкова уходила, мама сказала:

— Приходите почаще.— Меня уговаривать не надо! Я приду внуку пеленки стирать.

Но больше мы ее не видели. Вячеслав Васильевич тоже приезжал, привез в подарок кроватку. Мы недолго посидели за столом, он торопился купать годовалую дочь Анечку.

Я оказалась сумасшедшей матерью, тряслась над Васькой как над хрустальной вазой. Мы поначалу спали вместе на родительской двуспальной кровати, я просыпалась раз десять за ночь, подползала к ребенку, чтобы послушать: дышит ли?

У нас в то время жила собака — огромная догиня. Когда я принесла и распеленала сына, она кинулась к нему, чтобы обнюхать. И я, только что

родившая и еще не окрепшая женщина, так испугалась за ребенка, что схватила собаку на руки и выбросила за дверь. Откуда только силища взялась, ведь догиня была ростом с теленка. Над вторым своим сыном Саней я уже так не тряслась, хоть и любила не меньше. Собаки и кошки даже к нему в манеж запрыгивали.

Фильм «Русское поле», где Володя сыграл вместе с Мордюковой, имел огромный успех. У мужа появилось множество поклонниц. Володя почувствовал себя звездой. После его смерти мы разговаривали с Нонной Викторовной.

— Все бы сложилось иначе, если бы Володя пошел не в эту жуткую актерскую профессию, а на завод, — сказала она.

— А что бы изменилось? К пьянству ведут те же дороги.

— У него не было актерских способностей, вот он и страдал.

— Нет, Нонна Викторовна, Володя очень талантливый, с редкими данными: он красавец, герой с потрясающим тембром голоса. Нужен был только человек, который заставил бы его работать, хорошенько встряхнул и отвадил от сомнительных друзей.

К сожалению, такого человека не нашлось... Сначала умер Петя, за ним — Дорога, а потом и Володя...

Я с Васькой жила у родителей. Мы объяснились: Володя признался, что у него есть женщина, но она для него ничего не значит, любит он только меня и сына, хочет, чтобы я все забыла и мы снова были вместе. Я же ничего забывать не собиралась. Понимала: если он не начнет серьезно лечиться, будущего у нас нет. Володя звонил, я не подходила к телефону. Тогда Тихонов врывался в квартиру. Увидев сидевшего на горшке Ваську, кричал: «Я твой папа! Я твой папа!»

Ребенок ничего не понимал: какой такой папа? Тот день помню отчетливо. Я ночевала на Суворовском бульваре. Звонок в дверь. Открываю — Володя вбегает в квартиру, хватает меня и тащит в спальню. По его расширенным зрачкам поняла: он под кайфом. Володя требовал секса, повторял: «Ты моя жена!» Я отбивалась, но ничего не могла поделать, в нем словно проснулся дикий зверь. Я испугалась, прекратила сопротивляться. Добившись своего, Тихонов оделся и молча вышел.

Тот случай не прошел для меня бесследно. Через месяц выяснилось, что я беременна. Пошла к знакомому врачу, преодолевая стыд, пряча глаза, спросила:

— Если муж наркоман и в момент зачатия принял дозу, может ли это отразиться на ребенке?

— Может, да, а может, и нет, — отвечали мне. — Это будет ясно только через тринадцать—четырнадцать лет.

Я не стала рисковать, пошла в больницу, сделала аборт. Совершила грех, за который до сих пор прошу у Бога прощения. Об этом не знал никто: ни мои родители, ни Володя. Когда он отслужил и вернулся из армии, я подала на развод. Вскоре Володя женился.

Его новая жена Наташа сразу же люто

меня возненавидела. О причине я узнала позже. Володины друзья рассказывали: он постоянно говорил Наташе, что любит только меня, и по-садистски наблюдал за ее реакцией. Мог вообще не пустить Наташу на порог. Она часами стояла у Тихонова под дверью, стучала, звонила, а в это время Володя принимал у себя другую женщину.

Он много ездил по стране с концертами «Товарищ кино». Вернувшись, звонил мне среди ночи:

— Масик, я прилетел из Ташкента.— Володенька, ты не перепутал номер телефона?

— Я ничего не перепутал, я тебя люблю, сейчас приеду с дыней и арбузом.— Поезжай к своей жене и ребенку.

Наташа Егорова к тому времени уже родила Тихонову сына Володю. И тогда он произносил такую фразу:

— Масик, как быть? У меня нет отцовского чувства. — К сожалению, я это знаю, Володечка, — отвечала я.

Сыном он не интересовался никогда. А рядом со мной рос ребенок с его чертами лица. В Васькиной улыбке, поднятых уголках губ безошибочно угадывался Володя. У сына прорезался первый зубик, он пошел, произнес первое слово. Этим хочется поделиться с его отцом. Но это невозможно. Невыносимо грустно и несправедливо! Лишь за год до смерти Володя стал мне очень часто звонить. Он пытался лечиться, лежал в больнице, писал

матери письма: «Забери меня отсюда. Я все понял, надо жить по-другому. Егоровой в моей жизни больше не будет». Уже несколько лет Наташа жила отдельно.

Если меня не было дома, к телефону подходил Вася, ему тогда уже исполнилось семнадцать. Володя протягивал трубку Нонне Викторовне, которая была около него, и говорил: «Мам, хочешь мой голос послушать?»

Действительно, я тоже поражалась: сын, который вырос без какого бы то ни было влияния Володи, изъяснялся его фразами с его интонациями. И тембр голоса у Василия отцовский.

У меня уже родился Саша. В одном из последних телефонных разговоров Володя спросил:

— Масик, а твой младший сын совсем на меня не похож?

— Нет, Володенька, почему он должен быть похож на тебя?

— Не знаю. Мне просто этого очень хочется.

...Рано утром раздался телефонный звонок. Бывшая сокурсница спрашивает: «Наташа, где хоронят Володю? Куда приезжать, чтобы проститься?»

Так я узнала о смерти Володи. Тут же набрала номер Мордюковой:

— Нонна Викторовна, это Наташа Варлей.— Наташенька! — зарыдала она в трубку. — Моя родная...

— Я не знаю, что говорить, как вас утешить.— Ну, ты-то понимаешь, что Володька был болен?— Конечно, понимаю. Наши сокурсники... — говорю я.

— Никого не хочу видеть! Ни одного сокурсника! И той Наташки и Вовки чтобы там не было! Хочу видеть только тебя и Васеньку. Я помню, как ты билась, чтобы Володьку вытащить. Не знаю: что мне делать?..

Я созвонилась с сестрой Нонны Викторовны Людой. Вместе поехали в морг, на кладбище — договариваться о похоронах.

— Нонна Викторовна, как вы считаете, Володю нужно отпевать?

— Нужно, у Вовочки крест висел над кроватью.

Духовник нашей семьи отец Алексей договорился с храмом. В 1990 году это было очень непросто. «Вы только не опаздывайте, — попросил он. — После вас в храме назначено венчание».

Нонна Викторовна была в таком жутком состоянии, что опоздала на целый час. Мордюкова буквально выпала из автобуса ко мне на руки. Мы обнялись. Увидев Васю, она зарыдала: «Ой, Васечка! Вовочкины ручки», — и стала их целовать.

Наташа Егорова с мальчиком и своей матерью тоже пришли. Помню совершенно безутешного Вячеслава Васильевича.

На похоронах Вася познакомился с тетей — Анечкой Тихоновой, да и дедушку с бабушкой близко увидел, можно сказать, впервые за многие годы.

Похоронили, собрались ехать в Володину квартиру на поминки. И тут Нонна Викторовна повела себя неправильно, хотя осуждать ее в том состоянии язык не поворачивается. Бог ей судья. Когда в автобус стали подниматься Егорова с мальчиком и матерью, Нонна сказала:

— Я вас видеть не хочу! — Нонна, разве так можно? Не надо, — стала уговаривать ее Лариса Лужина. — Я сказала! — ответила Мордюкова и отвернулась к окну.

На сороковой день на кладбище Нонна Викторовна стала ссориться с сестрой, не помню уже, по какому поводу. Я говорю:

— Нонна Викторовна, нельзя у могилы ссориться.

— А ты вообще замолчи! — грубо и резко оборвала она.

Я ничего не ответила. Только слезы покатились. Приехали к Мордюковой, стали поминать Володю. В какой-то момент Нонна Викторовна начала просто соловьем заливаться в адрес Егоровой: уж такая она молодец, росла в простой семье, но сама всюду пробилась, и ребенка-то ее Нонна, в отличие от моего Васи, нянчила. В мою сторону она даже не смотрела. Я ничего не могла понять, но сидела, терпела.

На следующий день мне позвонила и все разъяснила сестра Нонны Викторовны. Оказывается, Егорова заявила: «Вот вы не хотите со мной общаться, думаете, Варлей вас искренне поддерживает, а не знаете, почему она во время похорон ни разу от вас не отошла. Наталья пригласила туда телевидение, чтобы лишний раз засветиться».

Действительно, в церкви, где состоялось отпевание Володи, ходил человек, из сумки которого торчала видеокамера. Он был приглашен снимать венчание, которое задержалось из-за нашего опоздания.

«Боже мой! Какая чушь! Зачем мне это?» — возмутилась я и тут же перезвонила Мордюковой.

— Нонна Викторовна, неужели я настолько подлый человек, чтобы пригласить телевидение на Володины похороны? Зачем мне при этом держаться за вас, если я сама известная актриса? И как вы считаете: я что, так хорошо выглядела на

похоронах, чтобы лишний раз в том состоянии лезть на экран?

— Не прощу! — Мордюкова бросила трубку.

Она поверила Егоровой не на сто, а на все двести процентов. Тогда я написала Нонне Викторовне письмо и получила от нее ужасный ответ. Там была такая фраза: мол, надо еще проверить — Володин ли сын Вася.

Я бросилась к духовнику — отцу Алексею, рыдая, рассказала эту историю.— Меня оклеветали. Что делать?

— Ничего. Не надо ни объясняться, ни оправдываться. Молись о ее здоровье. Можешь молиться о том, чтобы вы нашли друг друга. Если Богу будет угодно, она сама к тебе придет.

Так и случилось. Прошло много времени, на фестивале «Кинотавр» был концерт, в котором мы обе участвовали. Нас с Ирой Алферовой посадили в одну гримерку с Нонной Викторовной.

— Наташ, — сказала Ира, — я ее так боюсь, давай перейдем в другую гримерку.— Давай, — и мы ушли.

Сидим, ждем, когда нас объявят, и вдруг входит Мордюкова: «Девочки, я почему-то оказалась одна, я с вами посижу».

После концерта на банкете Нонна Викторовна сидела за столом напротив меня. Вдруг в какой-то момент она поднимается и говорит: «У меня есть тост. Я хочу выпить за Наташку. Она такая мать! Я так ее за это уважаю».

Я вздрогнула. Все ведь знают нашу ситуацию.

Тут вмешался глава фестиваля Марк Рудинштейн: «Так приятно, когда свекровь по-доброму отзывается о своей невестке. Давайте поддержим».

Это был первый шажок к потеплению. А позже мы снова встретились — на концерте в Доме ветеранов кино в Матвеевском. Нонну Викторовну сопровождала сестра Наташа. Они вошли, когда я гримировалась: «Ой, Наташка, — и бросились ко мне как родные. — Мы так рады тебя видеть!»

Я тоже была счастлива. Когда Нонна Викторовна отвлеклась, ее сестра шепнула мне на ухо: «Знаешь, нам обрывает телефон Егорова, говорит: «Вы тут жируете, старые ..., а я с Вовочкой бедствую». Ну как же так? Она молодая женщина, может сама

зарабатывать. Почему мы, пенсионерки, должны ей помогать? Тем более что Нонна еще не оправилась после тяжелой болезни».

Восьмидесятилетие Мордюковой отмечали в Доме кино. Мне позвонили организаторы:

— Может, придете с Васей ее поздравить?

— Васю трудно уговорить, он человек не публичный. Приду с внуком Женей.

На сцену нас выпустили уже под самый занавес. Нонна Викторовна сидела безумно уставшая, отрешенная. Я сказала какие-то слова, спела песню, подошли к ней, Женька протянул букет цветов, я наклонилась, поцеловала. «Наташка, я тебя всегда любила», — чуть слышно прошептала Нонна Викторовна.

Этого, естественно, никто не расслышал, зато некоторые мои «добрые» коллеги интересовались потом:

— Что это она так с вами холодно себя вела? Все-таки правнук пришел.

— Она еле сидела, — объясняла я. — Этот юбилей стал для нее стрессом. Нонне уже не по силам выдержать несколько часов на публике.

Нонна Викторовна позвонила через день: «У меня было ощущение, что я два дня сидела на сцене и вы с Женей пришли на второй».

В конце жизни Мордюкова редко подходила к телефону, сестра Наташа объясняла: «Не обижайся, пусть отдыхает. Она очень болезненно воспринимает все, что напоминает о Володе». Зато с моей мамой они подолгу беседовали по телефону о чем-то своем.

Я несколько раз заезжала в Крылатское. Привезла купленные в какой-то поездке теплые верблюжьи халат и тапочки — Нонна жаловалась, что мерзнет в новой квартире. Однажды, когда я уходила, она сказала: «Наташка, обязательно приходи ко мне со своим младшим сыном. Он мне очень нравится».

Саша не напоминал ей о Володе. С Вячеславом Васильевичем мы тоже несколько раз пересекались на фестивалях. Однажды нас по недосмотру администратора поместили даже в одно купе, потом заохали-заахали. Я успокоила: «Не волнуйтесь. Наоборот, хорошо, что у нас с Вячеславом Васильевичем появилась возможность пообщаться».

Мы действительно проговорили полночи. Он спросил: «Отчего же все-таки умер Володя?»

Мне пришлось ему рассказать. Оказывается, Вячеслав Васильевич не знал, что в момент смерти в Володиной крови не обнаружили ни алкоголя, ни наркотиков. Я знаю это точно, поскольку получала справку судмедэкспертов. Он умер от острой сердечной недостаточности. Организм не выдержал его образа жизни. Ему было всего сорок лет.

На юбилей Вячеслава Васильевича в Дом кино не пошла по нескольким причинам. Во-первых, лежала с давлением, во-вторых, знала, что там будут устраивать «показательные выступления» Егорова с сыном. Позвонила Анечке, извинилась. Жалею,

что позже не съездила к Вячеславу Васильевичу, не сказала теплых слов. Мне хотелось его обнять, поцеловать, но помешала природная щепетильность. Ведь Тихонов в конце жизни уединился на даче со своими близкими и не хотел, чтобы его беспокоили. Рядом были внуки, дочь, любимая собака, кошки.

Прощание с Вячеславом Васильевичем состоялось в храме Христа Спасителя. А на сороковой день мы поминали его в доме на Николиной горе. Когда говорили добрые слова, у меня вдруг страшно заболело сердце, боль не отпускала. Вдова Вячеслава Васильевича Тамара Ивановна увела меня в свою комнату, дала валидол. Оказывается, меня посадили за столом на то место, где обычно сидел Вячеслав Васильевич. Видно, его душа была с нами и я это остро почувствовала.

Вечером позвонила сестра Мордюковой:

— Сегодня по НТВ выступала Наташа Егорова, сказала: «Мордюкова умерла — ничего не оставила внуку, теперь Тихонов умер — тоже ничего не завещал Володе».

— Очень вовремя, — ответила я.

Когда-то давно у нас с Егоровой была общая массажистка, и она мне рассказала: «Я пришла домой к Егоровой и случайно зацепилась за коврик, он отогнулся, и я увидела, что там лежит твоя фотография, вся истыканная иголками».

Узнав об этом, я обратилась к батюшке:

— Есть ли такое понятие, как порча? И как от нее защититься?

— Молитва, исповедь, причастие, крест.

Кроме того, есть несколько священнослужителей, благословленных церковью на отчитку для снятия порчи.

И еще я узнала, что Егорова и ее мать за глаза звали меня «эта жидовка». Почему — непонятно, ведь фамилия Варлей валлийская.

По большому счету, может, и не нужно было бы об этом вспоминать. Православный человек не должен помнить обиды. Наверное, во имя памяти о Нонне Викторовне, Вячеславе Васильевиче, Володе нам всем правильнее было бы, наоборот, объединиться, начать общаться. Но... На поминках по Нонне Викторовне я встала и обратилась к Наташе Егоровой: «Хочу, чтобы мы с тобой обнялись и попросили прощения за то, что невольно причиняли друг другу боль своим существованием. Может, и не по злому умыслу. Не важно! Володи и Нонны Викторовны больше нет, но у нас есть сыновья. Надо, чтобы они встречались и общались как братья».

Егорова перекрестилась широким жестом, обнялась со мной, мы чокнулись бокалами, я поцеловала ее сына Володю. Пришла домой, ра­достно рассказываю Васе: «Мы с Наташей примирились и договорились встретиться, надо, чтобы ты познакомился со своим братом».

Вася, зная мою доверчивую восторженность, молча кивнул. Я набрала номер Егоровой:

— У меня через два дня спектакль, приходите с сыном.

— Конечно! Обязательно!

Через два дня Егорова перезванивает:

— Наташенька, не жди нас. У меня проблема, совсем нет денег, нечем платить за квартиру.

Может быть, она ждала, что я предложу помощь, заплачу за квартиру. Но тогда мне это не пришло в голову, да и деньги у меня водятся не часто. Я сказала только:

— Ну что ж, жаль, встретимся в другой раз. Мы все-таки должны познакомить сыновей.

А вскоре на мой мобильный — звонок:

— Это подруга Володи Тихонова.

— Какого Володи? — растерялась я.

— Вашего бывшего мужа.

— Откуда у вас мой номер? Когда Володя был жив, мобильных не существовало.

— Я что хочу сказать, — перебивает она меня. — Зачем вы врете, что Вася — Володин сын? Он совсем на него не похож. Он же вылитый Бурляев.

— Вы сумасшедшая? Николай Петрович — замечательный отец. Обожает всех своих детей. Но при чем здесь Василий? Мы с Николаем расстались в шестьдесят восьмом, а Вася родился в семьдесят втором. Что вы такое несете?!

Через день Егорова дала интервью известной газете, где слово в слово повторила этот бред. А потом и на телевидении прошел сюжет, где она произнесла пламенный монолог на ту же тему у Володиной могилы.

«Наташа, если ты будешь подавать в суд, мы выступим на твоей стороне, все происходило на наших глазах», — сказали мне сестры Мордюковой.

Позвонила моя сестра Ирина:

— Дай мне телефон Егоровой, я с ней объяснюсь.

— Зачем перед ней унижаться? Что это изменит?

— Тогда давай подадим в суд. Мало того что она обгадила тебя, так еще и пытается лишить Васю памяти об отце.

Мой сокурсник по цирковому училищу, эмигрировавший в Америку, увидев возмутивший его телесюжет в Нью-Йорке, тут же позвонил в Москву. Он просил нашего общего друга найти телефон «этой женщины», чтобы высказать все, что он о ней думает.

Замечательно, что есть друзья, которые готовы за меня заступиться, даже живя на другой стороне земного шарика.

Я долго думала, почему Егорова объявила мне войну. Потом поняла: побоялась, что я стану претендовать на квартиру Нонны Викторовны. А мне даже мысль такая не могла прийти в голову. И все равно я молюсь о здравии Наташи и ее сына Володи. Его мне особенно жаль. И еще всегда читаю молитву «Ненавидящих и обидящих нас, прости».

Когда меня спрашивают, чей Саша сын, отвечаю: «Мой». То, что я его родила, вообще чудо. Когда-то сильно простудилась сначала на одной картине, потом на другой. Врачи авторитетно заявляли, что детей у меня больше быть не может. Но Бог подарил Сашу. Правда, я чуть его не потеряла, потому что роды начались преждевременно. Я училась в Литинституте, у меня не приняли контрольную по истории КПСС. Ночью села ее перепечатывать. Перенапряглась, и начались схватки, хотя шел всего лишь восьмой месяц.

Я поспешила в роддом, где наблюдалась. В ночной смене у одного из врачей был день рождения. Я не могла ни до кого докричаться, сама побрела в родильную палату, акушерка еле успела подхватить у меня ребенка, но он не заплакал. Только благодаря тому, что в роддоме оказался уникальный врач Алексей Владимирович Грачев — микропедиатр, который спасает детей до двадцати дней от роду, у меня есть второй сын. Двое суток Алексей Владимирович сидел с тяжелым ребенком и спас моего Сашеньку, которому сегодня двадцать пять лет. А тогда я обливалась слезами: всем приносят детей кормить,а мне нет. Чтобы совсем не впасть в депрессию, брала ведро, тряпку и начинала мыть больничные полы. Алексей Владимирович это увидел, взял меня за руку, отвел к палате интенсивной терапии, где лежал в кувезе весь в проводочках и трубочках мой мальчик, показал на него:

— Посмотри, он улыбается, помогает нам. Ты плачешь, ему мешаешь. Ты должна, во-первых, верить, что все будет хорошо, молиться и назвать ребенка по святцам. Знаешь, какое у него имя по святцам? — Не знаю.

Выяснилось, что это день святого Александра Невского. Через неделю Сашеньку отправили в детское отделение 13-й больницы, где он попал в руки замечательного врача Марины Викторовны. И хотя для меня наступили тяжелые времена: я вставала в шесть утра, сцеживала молоко и везла в больницу, там мы гладили пеленки, мыли палаты, затем нас пускали к нашим детям, чтобы их покормить, — я была счастлива, потому что самое страшное было уже позади.

А Алексей Владимирович стал священником, нашим духовником, много лет вел нас по жизни. Он погиб в автомобильной катастрофе, это было так нелепо и несправедливо... Но я знаю, что ТАМ он молится за нас...

Сашу я воспитывала одна. Конечно, помогали папа и мама. Да и Василий, который старше брата на тринадцать лет, заботился о нем как отец: купал, кормил, оставался с ним, когда я уезжала на работу. С Сашиным отцом у нас было очень красивое, нежное, высокое и сильное чувство.

Чужая воля — долгий путь...А прилетишь — забудь,забудь.

Густой туман непониманья и непогоды... Далеки!

Непостижимо далеки!..Но линии моей руки

И линии твоей руки сойдутся на кресте свиданья,

Чтоб вырваться из горьких пут...И разлетается, как пух,

Холодный панцирь отчужденья.

В этом стихотворении я рассказала о наших отношениях.

Мы жили в разных городах, написали друг другу множество прекрасных писем. Он приезжал в Москву. Потом уезжал... Когда я объявила ему, что беременна, он вдруг исчез. Неожиданно позвонил, когда Саше исполнился месяц, спросил:

— Как дела? — У меня родился мальчик, назвала Сашей, — ответила я. У меня было ощущение, что он плачет... Потом раздались короткие гудки.

Как-то мы случайно встретились на Арбате. Я гуляла с сыном, ему уже исполнилось восемь лет.

— Это Саша? — спросил он.— Да.

А еще однажды мы пересеклись на «Мосфильме». Поговорили ни о чем. Потом он вдруг вскочил, убежал и принес почему-то огромный пакет «Вискаса» для моих двенадцати кошек. Вот и все.

Очень жалею, что в эмоциональном порыве большую часть наших писем я порвала. Но несколько осталось. Я их берегу и когда-нибудь отдам Саше. Чем старше становишься, тем более уверен в том, что не повторишь прошлых ошибок. Но самой большой ошибкой я считаю свой третий брак. Он стал неожиданным для меня самой. Казалось бы: взрослая женщина, двое детей. Старший женат, у него уже появился свой ребенок. А я вдруг влюбилась как девчонка.

Я затеяла ремонт квартиры, он длился целый год. Владимир возглавлял бригаду строителей. Первый раз появился с огромной охапкой желтых цветов, встал на колено, преподнес со словами, что я — его любимая актриса. Поступил красиво, но в голове вертелось: «Почему цветы желтые? Это же цвет измены». Потом решила: что за глупости, при чем тут измена, я же ремонт делаю, в конце-то концов.

Каждое утро Володя появлялся, отдавал распоряжения рабочим, мы садились пить чай и беседовали. Он оказался начитанным, пытливым человеком, с

ним было интересно. А потом мы разбегались: Володя по своим делам, я на телевидение (вела тогда передачу «Домашние хлопоты с Натальей Варлей»), чтобы встретиться вечером. Бригада заканчивала работу, ужинала и расходилась. Саня делал уроки, а мы с Володей засиживались допоздна и все говорили, говорили... Я поражалась, как много у нас общего. Мы одинаково смотрим на жизнь. Я замечала в его глазах влюбленность, восторженность, но о взаимности не думала: между нами большая разница в возрасте. Боялась смешно выглядеть — ведь он почти ровесник моего старшего сына. Но Володя все больше входил в мою жизнь. Я постоянно чувствовала его поддержку. В доме появился мужчина.

Они нашли общий язык с Сашей. Это для меня было важнее всего. Я в одиночку поднимала детей. Встречались мужчины, которые

предлагали руку и сердце, но если я понимала, что человек не станет не то что отцом — другом моим детям, вопрос даже не рассматривался. Володя учил Сашу водить машину, сын был в восторге: у него появился старший товарищ. Когда мы познакомились, Володя не был воцерковлен, но потом начал ходить в храм вместе с нами, мы ездили к нашему духовнику. Вскоре стало понятно, что друг без друга мы жить не можем.

Володя единственный мужчина, с которым я венчалась. В церкви Саша стоял позади нас. Когда мы обменялись кольцами, сыну вдруг стало плохо, он едва не потерял сознание и вышел из храма. У меня в тот момент в душе что-то царапнуло, но в такой день не хотелось думать о плохом.

Все изменилось после венчания. Саше было тринадцать лет. Парнем он был непростым, с очень своеобразным юмором. Его шуточки безумно злили Володю, и он не скрывал раздражения.

— Володя, ты должен понять: у Саши сейчас сложный возраст, — уговаривала я. — Если хочешь что-то в нем изменить, этого можно добиться только любовью, только если он будет уверен, что ты его уважаешь.

— Почему я должен выплясывать перед каким-то сопляком? — возмущался Володя.

— Потому что я его люблю больше жизни. Любишь женщину — любишь и ее детей. Для меня это само собой разумеется.

А потом тяжело заболел папа. Мы с Володей каждый день навещали его в больнице. Увидев, какой там ужасный уход за больными, забрали отца домой. Врачи отговаривали. Конечно, одна я бы не справилась с таким тяжелым больным, но рядом был Саша, приезжал Василий. А самые большие тяготы по уходу за моим отцом легли на плечи Володи. Когда отец совсем уже не мог ходить, Володя каждый день на руках носил его в ванную, делал уколы и до последнего дня ухаживал за ним как за самым близким человеком. Пожалуй, это главное, за что я всегда буду благодарна Володе.

Из-за чего разгорелся очередной конфликт между мужем и Сашей — не знаю, я принимала душ. Когда вышла, спросила Сашу:

— Где Володя? Сын ответил:

— По-моему, я опять что-то не то сказал, он схватил собаку и побежал с ней гулять. Я приготовилась к выяснению отношений. Володя вернулся и гневно налетел на меня со словами:

— Вот что, моя любимая жена Наташенька, или ты раз и навсегда поставишь своего сына на место, или я за себя не ручаюсь.

— Что это значит, Володя? Если мне придется куда-то ­уехать, я не могу быть уверена, что вы здесь друг друга не поубиваете?

— Понимай как хочешь. Тебе выбирать: или я, или твой сын.

— Ну, раз вопрос стоит так, то я, конечно же, делаю выбор в пользу сына. Володя молча собрал вещи и ушел. Для меня мир обрушился, потому что я верила: Владимир послан мне Богом. Но и это оказалось ошибкой. Расстались мы не сразу, он еще возвращался, помогал по дому, приезжал на дачу. Потом мы официально развелись. Визиты становились все более редкими, в последний приезд Володя сказал, что у него по­явилась другая женщина, и мы расстались уже окончательно. Думаю, что настоящей любви с Володиной стороны не было. Была сильная влюбленность и желание одержать победу, заглянуть в «загадочный мир» актрисы, а когда «барьер был взят» и оказалось, что «в жизни все не как в кино», вдохновение влюбленности стало чахнуть.

Одна знакомая сказала, выслушав мою историю: «Тебе нужно было отправить Сашу к бабушке, а самой устраивать личную жизнь. Сын когда-нибудь женится и уйдет от тебя, а ты останешься одна».

И хотя сермяжная правда в словах подруги была, я не понимаю, как можно променять ребенка, свою кровинушку, на мужчину, не ставшего ему близким.

Дети взрослеют быстро, мальчики начинают отпочковываться лет в тринадцать—четырнадцать. Сначала так произошло со старшим, и я думала: это потому что родился Саша и Вася ревнует, ушел в себя. Нет, младший тоже начал от меня стремительно отдаляться и в пятнадцать лет стал самостоятельной личностью. Мы любим друг друга, но былой близости, единства нет. Правда, у меня есть внук, которому пятнадцать лет. Пока еще он со мной делится своими секретами, но кто знает, сколько это продлится? Он тоже быстро взрослеет.

Саша окончил режиссерский факультет Университета Натальи Нестеровой. Работал помощником режиссера, ассистентом по актерам, вторым режиссером на многих фильмах. Среди них «Параграф 78», ленты Владимира Хотиненко и Ильи Хотиненко, «12» Никиты Михалкова, сериал «Каменская», он снял несколько собственных короткометражек. Еще на последних курсах начал трудиться помрежем на «Волкодаве» у Николая Лебедева, где я играла роль матери Кендарат. Сын водил меня по «Мосфильму» на примерку костюмов, на пробы грима, я наблюдала за его работой и гордилась им. У меня замечательные сыновья, и я счастлива, что они дружат.

Василий работает в Институте современного искусства, в мастерской дизайна и сценографии. Он очень талантливый, с тонким художественным вкусом. Когда нахожу Васины слепленные в детстве из глины или вырезанные из дерева фигурки, рисунки, наброски, у меня сердце кровью обливается: он мог бы стать большим художником. Но рано женился, у него родился ребенок, Вася пошел на две работы и надеялся, что хватит сил окончить институт. Дотянув до третьего курса, решил, что нужно зарабатывать деньги: он взрослый человек и не хочет, чтобы за его учебу платила мама.

Если честно, я пыталась отговорить сына от раннего брака. Но когда Василий поставил меня перед фактом, что у них с Настей будет ребенок, тут и рассуждать стало не о чем. Несмотря на то что с женой Вася в итоге разошелся, он хороший отец, сына Женьку любит. Каждое лето они берут палатку, лодку и отправляются вместе на рыбалку. Женя живет у Настиных родителей. Конечно, было бы лучше, чтобы он находился с папой и мамой. Но теперь у каждого из них своя жизнь. Я тоже «воскресная» бабушка, но за тот уик-энд, который мне выделяют, мы обязательно и в церковь сходим, и спортом позанимаемся. А летом вместе живем на даче, очень дружим, смотрим и обсуждаем фильмы. Иногда ездим отдыхать к морю. С Жениной помощью мне удалось напечатать на компьютере свою третью книгу стихов «Во мне такая музыка звучит». А недавно внук показал мне свои стихи, я была совершенно потрясена. Наверное, это дар. Бабушка Лида и дедушка Сережа говорят: «Наталья Владимировна, это в вас». Ну, не знаю. В юности, когда я еще заглядывала в гороскопы, однажды прочитала: «Во второй половине жизни люди вашего знака остаются одинокими». «Как это ужасно!» — подумала я. А сейчас понимаю: одиночество можно воспринимать по-разному. Как «никомуненужность» или как возможность побпобыть наедине со своими мыслями, как свободное время, которое, если оно возникает, ты можешь потратить на то, чтобы что-то создать, написать или просто полюбоваться природой.

Я часто влюблялась. Это были короткие вспышки или затянувшиеся истории. И все же... Влюбленность — не Любовь. Любовь — когда люди встречаются исолнце освещает и освящает это мгновение, ведь они повстречались, чтобы прожить долго и счастливо и умереть в один день.

Метки: Актрисы театра и кино. Наталья Варлей.

Процитировано 1 раз
Понравилось: 1 пользователю